Глубокое бурение [сборник] - Алексей Лукьянов

— Ну, ну! Я вам песенку спою! Женя, подпевай: жесткокрылый насекомый знать не знает, что летает, деревенский даун Яша, аксельбантами слюна…

Женя подхватил, потом присоединились Кира, Миша, Федька, и вскоре все хором допели дурацкую песенку:

— …к трем китам, несущим землю, подгребает Яша-псих.

За окнами все смолкло.

Ребята лежали на полу вокруг Марины и ждали, что будет дальше. Долго ждали.

Пока не уснули.

сто двадцать семь и еще один

С утра пораньше в дверь начали тарабанить.

— Федька, открой! — пробормотал Семка.

— Сам открой, у меня вся жопа квадратная, я встать не могу, — огрызнулся брат.

— Всем мыть руки и завтракать! — крикнул с кухни Евгений.

— Да откроет кто-нибудь дверь, в конце концов? — крикнула Кира.

Мама Марина лежала на спине и думала, что все хорошо, только плафон на кухне безнадежно испорчен и стекло на балкончике вставлять придется, а это лишние затраты. Потом все-таки встала и пошла открывать.

На пороге стоял Пиворас в сопровождении какой-то женщины, пожилого мужчины и одинаковых с лица молодых людей.

— Привет, — сказал он. — Я придумал, что нужно сделать, чтобы деньги не воровали. Я их тебе давать буду. Знакомься — это мама, это — Аскольд, а они — наши охранники. Это у вас чем пахнет? Блинами? Дай пожрать! Мужик-то твой дома?..

МЫ, КУЗНЕЦЫ, И ДРУГ НАШ — МОЛОТ

Я слесарю по третьему разряду сбегай, принеси, подай, сдёрни на куль, не мешай… потому что у всех не ниже четвёртого, а у бугра вообще шестой, он всех на жую видал. Игорёк с Вовкой — сварные, они всегда при деле, и шабашат ещё, Камерлохер Оскар — токарь, белая косточка, а Митюша с Колей чем заняты, я не знаю. Тоже слесаря, но опытные, они даже на станках работать умеют.

А Лёха у нас кузнец. На молоте своем стучит, кувалды да ломы путейцам заготавливает, ну и так, по мелочи — оградку на кладбище, ножик из клапана отковать, и всякая другая байда.

Словом, коллектив у нас на предприятии хороший, атмосфера тёплая и дружественная, а что мастер в цехе нашем ремонтном жуйло мохнорылое — так это ничего нас гребут, а мы крепчаем, как Оскар говорит. Тем более, что всем на начальника плевать с высокой колокольни.

Митюня пришел раз на работу, за щеку держится зуб разболелся. Последний. Больше у него нету. И как назло — зуб мудрости, удалять его неудобно, да и боится Митюня, у нас коновалы в стоматполиклинике еще те раскрошат зуб, а потом мучайся.

Вот Оскар и предложил:

— Давай, — говорит, — Митя, Лёху попросим. У него пальцы сильные, рука тяжёлая, дёрнет — и alles pizdoten. — Он всегда по-немецки говорит, родной язык хорошо знает.

— Ага, и pizdochen schwein, — кивает Лёха. Они с Оскаром друзья потому что.

— Вот жуйло, — обиделся Митюня.

Все, ясно дело, заржали Лёха, если за зуб возьмётся, то наверняка вместе с черепом вырвет. Меня раз по затылку шутя ударил, так с тех пор плешь расти начала.

Ну, шутки шутками, а Митюня погибает уже, невмоготу терпеть. Выпросил он у мохнорылого, чтобы кто-нибудь из нас его проводил до кабинета, а то сам боится. Меня отправили.

Приходим в поликлинику. Тётка в регистратуре талончики на бесплатное удаление выдаёт, но только наша очередь подошла:

— Талончики кончились, талончиков больше нет.

Митюня ей и так, и этак помираю, мол, все дела, а эта бабища ни в какую. Платите, мол; платно — можно.

А Митя прижимистый, жалко ему денег, хотя по пятому разряду фуярит, бабок гребёт вдвое больше моего, а всё равно — за копейку удавится. Даже цветмет отдельно от всех собирает, ни с кем не хочет делиться. Я ему и говорю сучилище такое, сам работу прогуливаешь и меня подставляешь Плати давай, а то скажу, что ты ко мне в душевой приставал.

Кому ж охота, чтобы про него плохо думали Направились мы к платному специалисту.

Поднимаемся на третий этаж, дверь направо, табличка Хозрасчётный кабинет. Это значит, обдерут как липку. Рядом висит объявление НТ-обслуживание — вне очереди.

Я спрашиваю у Митюни эн-тэ — это значит на танке или на тахте Он отвечает на титьке. Но видно, что и сам озадачился, потому что подбирать стал слова научно-техническое, на таблетках, нет тары, новые топоры. Потом не выдержал, достал мобильник и позвонил Игорьку на работу может, он знает Игорь не знал, но сказал, что у Лёхи спросит, у того незаконченное высшее. Через пять минут перезвонил и сказал, что эн-тэ означает нанотехнологии.

— Онанизм, что ли — не понял я.

— Сам ты онанизм, — ответил Игорь. — Это значит, что тебе вживляют такую фуету в организм, типа маленького робота, и она тебя изнутри лечит. Кремлёвская таблетка, короче.

— Как вживляют — испугался Митюня. — Режут, что ли?

— Не переживай, — говорю, — вживим орально-генитальным способом.

Игорь обозвал меня педрилой и пообещал водку мне в следующий раз залить ректально, а он тратить свой тарифный план на всякую, говоря по-китайски, поибень с ударением на е, не собирается. Вот и поговорили.

Снял Митюня куртку, кепку и ботинки, и пошёл на эту эн-тэ.

Я постоял еще немного под дверями, подумал — может, он там целый час пролежит Я-то свой долг исполнил, могу возвращаться.

Иду, а мне навстречу Виталя Горалик, наш бойлерщик. Пошли, говорит, водки выпьем. Я говорю, что на работу надо Митюню проводил, теперь обратно, а то жуйло звездеть будет. А Витале по рулю всё, говорит да пошёл он на куль, тебя гребёт, что он скажет Пошли, я тебя водкой напою, а Митюня завтра отмажет.

Ну, мы и пошли. Сидим, значит, пьём, а Горалик и спрашивает, какого куля я с Митей пошёл Я рассказал всё как есть, и про эн-тэ тоже придумают, мол, фуйню всякую. А Виталя обиделся весь:

— Что ты, лох, понимаешь в высоких технологиях Я себе эректоры вживил, даже со звуковым сопровождением, так ваще залюбись, тёлки все мои теперь.

Я сначала не понял:

— Чего вживил? Детекторы?

— Жуйло ты необразованное. Эректоры. Чтобы дружок стойку делал.

— А так что, не стоит совсем — удивился я.

— Да любись ты конём, — рассердился Витя. — Привык, мля сунул-вынул — и бежать. А если бабе дашь кайф словить, так она из-под тебя и вылезать не захочет.

Я на своё пузо посмотрел и говорю:

— Раздавлю еще.

Не поняли мы друг друга, короче. Разругались и разошлись, я только и запомнил, что Горалик, оказывается, импотент. А ведь всего на пять лет меня старше, ему ведь только в ноябре тридцатник стукнул.

Пришёл домой. По пути бутылку водки купил, всосал и забылся.

Утром встаю, башка трещит. Мать на кухне молча посудой звенит — сердится. Видимо, я вчера её гонял, спьяну-то. Ну, жрать всё равно хочется, пришлось идти. Гляжу, а на столе уже завтрак стакан кефира и таблетка от головы.